Президентские выборы в Иране стали иллюстрацией становления новой национальной политической элиты, формирующейся из треугольника религиозных, военных и административных лидеров. Время религиозного доминирования в иранских властных структурах постепенно заканчивается. За политическую гегемонию в своей стране новому президенту Исламской Республики Иран (ИРИ) придется расплачиваться множеством уступок и локальных союзов.
К таким выводам пришел обозреватель ФАН, проанализировавший ситуацию вокруг выборов президента ИРИ.
16 июня депутаты иранского парламента призвали всех консерваторов, участвующих в президентской гонке, снять свои кандидатуры в пользу председателя Верховного суда Эбрахима Раиси. В ту же среду бывший вице-президент Ирана Мохсен Мехрализаде снял собственную кандидатуру, после чего из реформаторского лагеря в избирательной кампании продолжил участвовать только бывший глава Центрального банка Абдольнасер Хеммати.
Понятно, что обстоятельства проходившего в Женеве саммита Россия—США затмили для мировой общественности коллизии назначенных на 18 июня выборов в Иране. Но это никак не умаляет их значимости как для местного региона, так и для всего пространства международной политики в целом.
Внешний контур
Каждые президентские выборы особенны по-своему, но президентский марафон-2021 для Ирана имеет особое значение. Победитель этого «забега» начнет свою каденцию в «эпоху Джо Байдена», в период перезапуска американской политики на Ближнем Востоке, до сих пор не реанимированной ядерной сделки, стратегического союза Тегерана с Пекином и формирования нового общества внутри самого иранского государства.
Рассмотрим внешний контур выборов. В первую очередь, это «ядерная сделка». В разрешении непростой ситуации с ней заинтересованы практически все ключевые внешние игроки: США, Европа, Россия и даже Китай, одним из ключевых условий своего стратегического сотрудничества с Ираном обозначивший возвращение к СВДП.
Сейчас переговоры по возобновлению ядерной сделки приостановлены. Стороны повышают ставки, желая получить максимум. Американцы хотели бы отдать лавры за сделку уходящему президенту Хасану Рухани, повысив тем самым политический вес лагеря условных прогрессистов. Иранские консерваторы, напротив, хотят притормозить сделку, отдав политический результат новому президенту-консерватору.
Есть, конечно, и другие причины, побуждающие Тегеран не форсировать возобновление сделки. Так, перед возвращением к СВДП иранские элиты хотели бы иметь перед глазами результат саммита Россия—США. Попутно иранцы не прочь дождаться очередного раунда переговоров США—КНР. Далее, уже на основе итогов этих мероприятий, Тегеран, скорее всего, захочет провести консультации о ядерной сделке с Москвой и Пекином — и вернуться к переговорам с новым видением баланса сил.
Второй важный вопрос, формирующий внешний контур текущих президентских выборов в Иране, — это перезагрузка политики Вашингтона на Ближнем Востоке. Чтобы остановить войну в Йемене, США готовы пойти на определенные уступки Ирану. Плюс к этому, в отличие от Дональда Трампа, Байден вовсе не демонстрирует безоговорочного желания всегда и во всем поддерживать Израиль — это новый американский президент дал понять в своей первой же внешнеполитической речи.
В совокупности все это рождает перспективы не только снятия с Ирана наиболее чувствительных для него санкций, но и общей либерализации отношений с Тегераном, включения его в международный рынок нефти и открытия иранской экономики для инвестиций.
Вместе с тем у Ирана, как у влиятельного регионального игрока, имеются свои собственные козыри:
— широкая коалиция шиитских прокси на Ближнем Востоке, включая самый удачный проект — в Йемене;
— ситуация в Ираке, где главенствующее положение занимают шиитские военно-политические организации;
— контроль над значительной части территорией Ливана и Сирии и весомое политическое влияние на них;
— Афганистан, где также сильны позиции проиранские милиции.
Имея такие активы, Тегеран способен неплохо вставлять палки в колеса Белому дому, новому хозяину которого на Ближнем Востоке нужны стабильность, управляемость и понятные перспективы. Хочешь не хочешь, но Байдену по этим вопросам придется с иранцами как-то договариваться.
Кроме того, Иран играет заметную роль в противостоянии США—Китай вокруг управления международными транзитными потоками. Это оказывает серьезное влияние на глобальную экономику, являющуюся сейчас приоритетной целью для Штатов.
Напомним, что Иран подписал соглашение о стратегическом сотрудничестве с КНР, обещающее Тегерану многомиллиардные инвестиции. В то же время США и ЕС объявили о создании собственного проекта стратегического транзитного маршрута. Реализовать его, не разрушив транзитный пояс Пакистан—Иран—Китай (с альтернативными маршрутами через Центральную Азию), невозможно. Данное обстоятельство, кратно увеличивающее важность Тегерана как ключевого участника соперничества Вашингтона и Пекина, станет важным инструментом в политическом арсенале следующего иранского президента.
К сказанному можно добавить, что проблематика отношений в треугольнике Вашингтон—Тегеран—Пекин обязательно будет влиять на мотивы и позиции политических группировок в Иране.
«Бойня» кандидатов
Перейдем к внутреннему контуру президентских выборов-2021 в Иране. Здесь в глаза сразу бросается небывало высокий уровень политической конкуренции, которая вышла в публичное поле, что вообще-то для иранского общества — вещь небывалая.
С одной стороны, вся современная политическая элита Ирана — это «дети» Исламской революции, ставшей для ее участников своеобразным социальным трамплином. С другой стороны, в условиях тотального режима санкций и политического тупика в Иране резко выросла политическая конкуренция за выбор дальнейшего пути движения страны.
Кроме того, «в двери стучится» активно молодое поколение, которое выдвигает к власти свои запросы, и политическая элита от них отмахнуться не может. Почему? Потому что в иранском обществе запрос на перемены сейчас крайне высок.
Это рождает радикализм противостояния между духовенством, придерживающимся консервативной позиции и постепенно теряющей влияние, выходцами из военной среды (чье влияние, напротив, растет) и прогрессивным лагерем гражданской администрации, отвечающим интересам растущего молодого городского класса. В этом треугольнике крайне правых (духовенство), центра (военные) и условных либералов как раз и проходит президентская гонка.
Между прочим, публикация 25 мая окончательного списка кандидатов, в котором не оказалось очевидных фаворитов, кроме консерваторов, вызвала в иранском обществе небывалый резонанс. Перед самой регистрацией Совет стражей конституции — иранский аналог конституционного суда — неожиданно утвердил новые критерии отбора, что сразу отсеяло многих потенциальных кандидатов.
Свои основные надежды прогрессисты связывали с действующим вице-президентом Эсхаком Джахангири, но тот выбыл из гонки. Лидер «умеренного» лагеря Али Лариджани, доверенное лицо Али Хаменеи, также был дисквалифицирован. Из выборов оказался исключен известный всему миру бывший президент Ирана Махмуд Ахмадинежад, который заранее обещал призвать своих сторонников бойкотировать голосование, если его не допустят к финальной гонке. Заявил о своем самоотводе еще один потенциальный фаворит выборов, Хоссейн Дехган, которого часто называли «милитари-президентом».
После этой «бойни» кандидатов среди еще оставшихся в списке претендентов (по большей части — формальных) на пост президента единственным тяжеловесом остался председатель Верховного суда Эбрахим Раиси — поддерживаемый духовенством представитель наиболее консервативной части иранского общества.
Однако можно ожидать, что ради повышения легитимности выборов часть активных участников гонки все же вернут в список кандидатов. Для Раиси, которому в Иране уже предрекли победу, важно продемонстрировать, что он выиграл в ходе конкурентной борьбы. Помимо прочего, некоторое увеличение списка кандидатов способно повысить явку на выборах. Пока ожидается, что последняя будет на уровне 40% и меньше.
Заметим, что несмотря на «фактор Раиси», интрига на выборах по-прежнему сохраняется, ведь будущий президент будет не столько представителем одного победившего лагеря, сколько фигурой постоянного компромисса трех партий. Ведь в современном Иране — стране, которая ведет практически открытые боевые действия на нескольких фронтах и находится в «объятиях» жесточайшего экономического кризиса, — важно сохранять базовое единство общества.
Важный партнер России
Подводя итог, можно сказать, что президентские выборы в Иране становятся иллюстрацией становления новой национальной политической элиты, формирующейся из того самого треугольника религиозных, военных и административных лидеров. В иранском государстве все активнее прорастает новая реальность, требующая новых по содержанию и масштабу фигур в правительстве, а также иного темпа принятия решений.
Напоследок логично будет взглянуть на иранские президентские выборы-2021 с точки зрения Российской Федерации.
Для Москвы Тегеран — это важный политический партнер, без помощи которого трудно добиться стабилизации Сирии и Афганистана, а также сохранения общего уровня безопасности в Центральной Азии и на Ближнем Востоке. При движении по всем этим векторам роль Ирана сложно переоценить. К тому же, в тандеме Москва—Тегеран российская сторона весьма удачно для себя предоставляет иранским партнерам возможность играть роль «злого полицейского» в отношениях с США, Ираком, Турцией и суннитскими монархиями.
Во внешней политике Иран находится под зонтиком гарантий безопасности со стороны РФ и КНР. Вместе с тем, ядерная сделка выступает обязательным условием сохранения партнерства — на этом настаивают как Москва, так и Пекин.
В плане текущих президентских выборов в Иране Москва ожидает от Тегерана последовательности и преемственности стратегического курса. Не вмешиваясь во внутренние дела республики, РФ давно и последовательно развивает отношения с ее военно-политическим руководством, сохраняя высокий уровень искренних и доверительных связей, в том числе и на личном уровне.
Этот накопленный политический капитал позволяет России действовать как эффективный посредник в глобальных сделках Ирана с США (где доверия нет и в обозримой перспективе не будет), ЕС и европейскими странами.
Свежие комментарии