В 1993 году моей жене Ляле позвонил знакомый из Министерства культуры и сказал, что в Италию, в ресторан, который находится в Милане, сроком на один год требуется музыкант, который и песни бы пел, и на клавишах бы играл. Деньги обещали хорошие. Жить можно будет в гостинице, в здании которой находится этот ресторан, и на работу спускаться в тапочках. Жена тут же решила, что нечего мне делать здесь, в голодной Ельцинской России, и я поехал в Италию.
Приехал, подписал контракт. Работаю, все отлично: кормежка трехразовая в этом же ресторане. Вот только первые впечатления от Италии оказались совсем иными, нежели я представлял эту страну в своем воображении.
Во-первых, Милан – это очень невзрачный город. Ресторан, где я работал, находился рядом с галереей Витторио Эммануэле II, площадью Собора Дуомо и театром Ла Скала. Там все было замечательно. Но исторический центр города – это очень небольшое пространство. А остальной Милан – это пятиэтажки, грязь, сплошные шприцы по всем углам. Я считаю, что наркотики – это для слабаков: если человек уже не в силах бороться за свое счастье, он хватается за шприц. Наличие огромного числа маргиналов и наркоманов говорит о деградации нации. Та мощага, которая проявилась здесь во времена Возрождения, сейчас здесь постепенно сходит на «нет».
Милан
Как-то раз гулял я по городу, а навстречу мне – парень. Неожиданно он остановился возле чьей-то припаркованной машины, разбил стекло, что-то вынул и пошёл дальше. Когда я пришёл в ресторан, у меня с местным музыкантом состоялся такой разговор:
- А если бы я за ним побежал? Неужели он меня не боялся?
- Ну, убили бы тебя – и всё…
Во-вторых, музыкальность итальянцев – это всего лишь легенда.
Принято считать, что у итальянцев - прекрасные голоса! Но на самом деле все итальянцы говорят сиплыми голосами. Почему? Потому что они орут с утра до вечера.
Самое первое впечатление от Италии было таким: сидят в кафе два мужика и разговаривают настолько эмоционально, что я даже начал беспокоиться, что вот сейчас они драться начнут, ножи выхватят и замочат друг друга. Но как оказалось, они просто говорили о погоде.
Хорошие голоса появляются тогда, когда чьи-то связки выдерживают этот постоянный крик, вот тогда и рождаются всякие Поваротти, Карузо и прочие Челентано.
На итальянском телевидении в те годы была популярна программа караоке, которую вел один известный в Италии певец. Программа переезжала из города в город, и в каждом городе из зала на сцену выходили люди, которые пели под «минусовку». Должен сказать, что такой фальши я не слышал за всю мою жизнь! Наши русские люди обладают гораздо лучшим слухом, а русская музыкальность гораздо выше итальянской.
Но самый ужас состоял в том, что мне так и не удалось привыкнуть к хваленой итальянской пище. В ресторане, где я работал, нас кормили три раза в день, но в основном - пастой с разными соусами. Когда я вернулся домой, то сказал жене: «Ляля, в ближайшие четыре года даже слово «макароны» при мне не произноси!»
Русских в Италии мало. Раньше там бывали русские художники, которые писали знаменитые картины. И сейчас ходишь по всяким Римам, Веронам – постоянно встречаешь уличных художников. Но у нас студенты суриковского училища пишут в тысячу раз лучше, чем тамошние художники.
А вообще итальянцы – добрые и отзывчивые люди. Я приехал туда в 1993 году, и обстрел Белого дома смотрел по телевизору, по CNN. Итальянцы подходили, сочувствовали, переживали вместе со мной…
А однажды ко мне подошел хозяин этого ресторана Вальтер Нонес и обратился через переводчика:
- Юра, а тебе здесь не скучно? Все Милан да Милан! Мне нужен клавишник в мой цирк-шапито. Поехали! Деньги те же, жить будешь в хороших условиях. Кроме того: проедешь по Италии, все посмотришь…
А мне же интересно попутешествовать, и я согласился. Так я стал артистом знаменитого итальянского цирка Мойры Орфей.
У нас в стране Мойру Орфей почти не знают, в России больше популярны Софии Лорен или Джина Лоллобриджида. Зато итальянцы Мойру в буквальном смысле боготворят.
Королева итальянского цирка Мойра Орфей.
Мойра Орфей родилась 21 декабря 1931 года в Болонье, в семье потомственных артистов цирка - клоуна Биголона и цирковой звезды Виолетты Алата, поэтому нет ничего удивительного в том, что она тоже стала выступать на цирковой арене. В 1961 году Мойра вышла замуж за акробата Вальтера Нонеса, а через год супруги стали владельцами собственного цирка. Мойра была гимнасткой на трапеции, акробаткой, наездницей, дрессировщицей голубей, а номера со слонами превратили ее имя в легенду. Вальтер же стал непревзойденным дрессировщиком тигров.
В 1960 году Мойра дебютировала сразу в нескольких кинофильмах – «Яд гидры», «Под десятью флагами», «Урсус». Всего Мойра снялась в сорока кинокартинах, включая популярные комедии с участием великого итальянского комика Тото («Тото и Клеопатра» и «Тото против четырех»). Она играла императриц в различных фильмах про Римскую империю, вела всемирно известный многосерийный итальянский проект, основанный на мифологических темах, в который вошли такие фильмы, как «Геркулес», «Атлас», «Самсон» и другие.
Известный продюсер Дино Де Лаурентис придумал образ Мойры Орфей - экстравагантной, эксцентричной дамы с ярким, грубоватым макияжем и чалмой на голове. В ней есть частичка цыганской крови, поэтому и в жизни, и на арене, и на экране она играет эдакую Кармен. Когда я работал в Италии, ей было уже за шестьдесят, но выглядела Мойра Орфей прекрасно. Однажды она как бы случайно показала свою грудь, и… да, это была очень красивая грудь: высокая и статная…
Клан Мойры Орфей занимает в Италии третье место по богатству. У них есть поместье неподалеку от Венеции, в Сан-Дона-ди-Пьяве, и они могли бы там жить припеваючи, ни о чем не думая. Но они предпочитают ездить по миру с цирком. Из города в город идут их огромные, замечательные цирковые караваны. Они останавливаются на три дня в каком-нибудь поселке или небольшом городке, раскидывают шатер, дают представления. А потом – снова в путь! Мойру Орфей абсолютно устраивает такая жизнь. Она выходит на арену со слонами и с голубями, её сын Стефано тоже работает в нескольких номерах: летает под куполом, выходит на арену со слонами, с тиграми и со страусами. Семья Мойры Орфей – это люди, влюбленные в цирк.
Кстати, многие хотели бы работать в цирке Мойры Орфей, да не всех берут. Например, сын хозяйки знаменитой оружейной фирмы «Беретта» ездил за нами, как собачонка, мечтая участвовать в программе, а его не брали. Лишь иногда он выходил в номерах, когда надо было гориллу изобразить или по зрительским местам побегать…
Короче, начал я работать в цирке Мойры Орфей.
У меня были клавиши «Korg M1», но надо сказать, что до этой поездки я такой агрегат даже в глаза не видел. Поэтому осваивать «Korg M1» пришлось тут же, на манеже, пока цирковые репетировали. К нему, конечно, прилагалась инструкция, но она была написана на английском, а я английского не знаю. Но я просто нажал на какую-то клавищу – и все зазвучало. К своему восторгу я нашел в «Korg M1» огромное количество разных тембров, а еще там была замечательная программа, благодаря которой возможно к одному тембру добавлять какой-то другой, к другому - третий и четвертый. Я напридумывал множество всяких эффектов, когда, например, играли три саксофона, а тембры удваивались и утраивались. Когда мне что-то нравилось, я включал инструмент, чтобы было слышно в зале, и все цирковые офигевали от тех звуков, которые я находил. Вальтер Нонес, который жил вместе со всеми в караване, внимательно прислушивался к музыке, которую я исполнял, и когда ему что-то нравилось, просил включить в программу.
В тот составе цирка Мойры Орфей я был не единственным приехавшим из России музыкантом. За барабанами у нас сидел Саша Герасимов, который раньше работал у Пугачевой, а потом - в «Пламени». На басу стоял парень из Польши. И были еще дирижер и три духовика. Мы исполняли не только программу, под которую выступали цирковые, но еще и импровизировали минут по двадцать перед началом представления, пока зрители рассаживались в зале.
Когда мы выступали в Риме, на представлении присутствовал какой-то очень известный французский пианист, который наговорил Вальтеру кучу комплиментов по поводу моей игры. Вечером того же дня Вальтер пригласил меня к себе и заплатил деньги, а он к тому времени задолжал мне за три месяца работы.
- Тот парень все спрашивал о том, как ты играешь на клавишах? – спрашивал восторженный Вальтер. - У тебя, наверное, есть какой-то секрет?
А я и не знал, что ему ответить. Никакого секрета у меня не было. Наверное, на моей игре сказывались родительские гены. Кроме того, нас хорошо учили в музыкальной школе.
- Да я просто играю, что душа просит, - ответил я.
Но Вальтер расценил мои слова иначе, он решил, что советский пианист свой секрет не выдаст никогда…
Рим. Колизей
От Рима я был в полном восторге. Это – единственный из городов Италии, в котором древность еще жива. Недаром же говорят, что Рим – вечный город. Видимо, римские императоры там все еще бродят по ночам.
А остальные города – тухляк.
Неаполь – сплошное воровство. Я помню, как я там покупал сигареты. Это был полный улёт! В обычной табачной лавке пачка «Мальборо» стоила 5 долларов. А на рынке – 2,5 доллара. Разумеется, я сел в машину и поехал на рынок за сигаретами.
Приезжаю, иду по рядам. Дети бегают, бельё сушится. Все, как в итальянских фильмах.
Подхожу к знакомому торговцу:
- Дайте мне два блока «Мальборо»! – говорю.
- О! Амиго! Для тебя всегда есть лучшие сигареты!..
Приезжаю домой, открываю пачку, а там вместо сигарет – «кукла». Вскрываю вторую пачку: опять «кукла». То есть, ни в одном из купленных блоков нет ни одной сигареты. Только бумага.
Я беру этих «кукол», еду на рынок, а продавец стоит на том же самом месте, никуда не сбежал, не уехал. Я показываю ему «куклы» и говорю на чистом итальянском (я к тому времени уже научился изъясняться по-итальянски):
- Ну, разве это дело, чувачок? Мы же с тобой друзья, а ты мне «куклу» подсунул!
И начинается театр. Он тут же отвешивает подзатыльник пацану-помощнику:
- Этот бамбино совсем от рук отбился! Быстро принеси моему амиго настоящие сигареты!!!
Мальчишка сломя голову куда-то бежит и возвращается с двумя новыми блоками «Мальборо», которые хозяин торжественно мне вручает. Приезжаю домой. Открываю. В одном блоке – настоящие сигареты. А во втором - все равно «кукла». Ну что делать? Опять ехать на рынок?! Ну, не могут они по-другому, не умеют! Для них в облом будет, если они в течение дня кого-нибудь не обманут. Если итальянец никого не обманул, то день прожит зря. Это у итальянцев в крови. Они этим гордятся! Но от этого они мне нравятся еще больше. Если ты лох, и боишься, что тебя обманут, то не ходи на рынок, а иди в табачный киоск и покупай там сигареты по 5 долларов!..
Неаполь
В цирке я подружился со слонихой, которую звали Виски. Каждый раз, выходя на утреннюю репетицию, я обязательно брал для нее кусочек сахара или конфету. Проходя мимо сцены, она привычно просовывала хобот через веревочное ограждение, и я протягивал ей угощение. Но однажды я забыл взять с собой конфеты. Виски вышла на арену и смотрит на меня хитрым взглядом.
- Вискуня, извини: нет у меня сегодня конфет! Завтра будут обязательно! Ну, не взял! Забыл! Прости меня...
Но слониха обиделась и, вытянув хобот, схватила ноты, которые стояли у меня на пюпитре, и сожрала их. Дирижер попытался упасть в обморок:
- Как же мы будем играть!?
Хорошо, что все свои партии я давно уже выучил наизусть и играл без нот. Вот такая история со слонами.
Однажды слоны, вернее – слонихи (в цирковых представлениях участвуют только самки, поскольку самцы ведут себя очень агрессивно) расшалились и перестали слушаться. А поскольку в цирке Мойры Орфей животных не дрессировали, а только выступали с ними, то был срочно вызван дрессировщик из Германии. Вскоре приехал некий Шульц, махонького росточка человечек, который начал по-немецки орать на этих слонов. Едва заслышав его голос, слонихи сделались буквально шелковыми, и с ними снова стало можно работать!
Но с тиграми в отличие от слонов дрессировщик должен общаться каждый день, чистить их, гладить, причесывать, а, если надо, то и наказывать. Дрессировщиком тигров в цирке Мойры Орфей был огромного роста немец, которого звали Старик Адди. Мы часто разговаривали, стоя возле клеток, и Адди рассказывал, что всех этих тигров он брал на руки маленькими котятками. «Этот, - говорил Адди, - хороший, а тот – подлюга: когда он болел, я его выкормил, выходил, а он все равно тяпнуть хочет».
История Адди такова. Он жил в ГДР и однажды попытался перелезть через стену и прорваться в Западный Берлин. За ним погнались, и в ходе потасовки он… убил двоих пограничников. В результате ему удалось сбежать, он уехал в Италию и каким-то образом попал в этот цирк. В ГДР за побег и за убийство пограничников на Адди завели уголовное дело и объявили в международный розыск, и когда цирк пересекал границу, то Адди прятался в клетке с тиграми. На границе пограничник заглядывал в клетку – и тут же её закрывал, услышав сердитый тигриный рык. А Старина Адди в это время лежал там вместе с тиграми. Хищники любили Старину Адди и не трогали его, хотя любой переезд и связанные с ним неудобства вызывают у них нервный срыв. Но Адди общался с ними, как с кошками, успокаивал, убаюкивал разговорами….
Когда Берлинскую стену сломали, то уголовное дело на Старину Адди закрыли. Нашлись свидетели, которые подтвердили, что не так уж он и виноват в том трагическом происшествии. Адди все эти годы очень скучал по маме, переживал, что не видел её сто лет. И вот, наконец, мама смогла приехать к нему в Италию. Я видел, с какой нежностью этот здоровенный парень заботился о своей старенькой маме: поселил ее в дорогой отель, возил на машине... Это было очень трогательное общение.
У меня в Италии тоже завелась животинка: рыжий кот Васька. Он сам ко мне пришел. У меня была открыта дверь в фургон, как вдруг он заходит - и сразу на кровать. И поехал с нами. Васька быстро сделался в цирке своим, ничего и никого не боялся и даже бегал по клеткам с тиграми. Старина Адди подкармливал Ваську мясом, кусочки которого отрезал от тигриных порций.
На следующий день после моего отъезда в Москву кот ушел и больше не вернулся…
Моя главная любовь – это носорожиха Джумба. Она выступала на арене, бегала по кругу, на нее запрыгивал Стефано, сын Вальтера и Мойры Орфей, и гарцевал на ней.
В свободное от репетиций и выступления время я приходил к её вольеру и негромко звал:
- Джумба! Девочка!
И эта огромная носорожиха, пыхтя и топая, неслась ко мне, и я чесал ей рог, который она просовывала между прутьев решетки. Джумба буквально урчала от удовольствия. Рог носорога всё время шелушится, но в Африке есть птички, которые вычесывают роговицу, а тут такой «птичкой» стал я.
- Рыбка моя! – приговаривал я, а Джумба преданно смотрела на меня глазами величиной с тарелку.
- А какие у нас большие губы! – говорил я и гладил ее губы. А они мягкие, как лайка.
Говорят, что когда я уехал, она умерла через неделю. От тоски, наверное.
Триест
К сожалению, когда я подписывал контракт, то не прочитал его, так как итальянского тогда еще не знал. Из-за этого вместо одного года я пробыл там три. Да, за эти три года я объехал почти всю Италию: Рим, Неаполь, Верона, Триест, города Хорватии… Да, на наших представлениях побывали и Сильвио Берлускони, и Ален Делон, и Джина Лоллобриджида... Но в конце концов мне стало тошно. Мне ужасно захотелось домой. Но хозяин не отпускал. Он просто не платил мне зарплату, и у меня элементарно не было денег, чтобы купить билет до Москвы. Это метод такой, чтобы не отпускать нужного человека.
В конце концов я позвонил домой и взмолился:
- Ляля, ищи мне замену! Я здесь больше не могу!
И в тот день, когда новый музыкант вошёл в программу, я прыгнул в поезд и уехал в Россию.
Свежие комментарии