На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Evgenija Palette
    Они не дебилы. Они решили захватить все это в короткие сроки. И пользоваться всем бесплатно. Да не тут-то было...Нефтепродукты из ...
  • Валерий Ворожищев
    В течение длительного времени человечество будоражит мысль о Всевышнем, откуда он, реальный ли он и несет ли он ответ...Религия – самый н...

Первая русская экспедиция в Архипелаг. Чесменский бой. Часть II.

Окончание. Начало здесь

Сражение в проливе Хиос

Рано утром 24-го июня, подгоняемые крепким норд-остом русские корабли шли под всеми парусами, по ходу занимая место в колонне. Фрегаты и вспомогательные суда шли за боевой линией и должны были отсекать мелкие суда противника и громить их на подходе к линейным кораблям.

Головным был корабль «Европа» под командованием капитана Ф.А. Клокачева. За ним флагманский корабль «Св. Евстафий» (командир — капитан А.И. .Круз), «Три Святителя» (командир — капитан С.П. Хметевский). Командование авангардом было поручено адмиралу Г.А. Спиридову.

Вслед за авангардом следовали корабли второй кильватерной колонны - «Св. Януарий», «Три Иерарха», «Ростислав» - командиром колонны был назначен С. Грейг.

Замыкали линию арьергардные корабли под командованием контр-адмирала Дж. Эльфинстона: «Не тронь меня», «Святослав», и «Саратов».

К полудню, когда русский флот достаточно близко приблизился к неприятелю, раздался грохот артиллерийской канонады – это турецкие суда открыли огонь по русской эскадре. Под обстрелом русские корабли продолжали сближение, не отвечая на огонь. Вскоре, передовой корабль «Европа», шедший в авангарде приблизился к боевой линии и первым открыл ответный огонь, однако близость подводных камней заставила его на время выйти из линии.

Головным кораблем авангарда стал «Евстафий» под флагом адмирала Спиридова. На него обрушился огонь сразу нескольких судов. Но флагман шел вперед. Воодушевляя моряков на бой, на верхней палубе, с обнаженной шпагой ходил адмирал. На кораблях гремели боевые марши, музыкантам был отдан приказ: «Играть до последнего!»

Приблизившись к боевой линии противника на расстояние пистолетного выстрела «Евстафий» открыл по противнику сокрушительный огонь. К исходу первого часа дня сражение стало общим. Основной удар сосредоточили по адмиральскому кораблю «Реал Мустафа», от артиллерийского огня он вскоре загорелся. К несчастью, наступил полный штиль. Течением, сильным в проливе, «Евстафия» понесло прямо на горящий корабль и никакими усилиями нельзя было его удержать от гибельного сближения.

Русские гребные суда, окружавшие Евстафия делали все, что в человеческих силах, чтобы предотвратить столкновение. С корабля «Три Иерарха» А.Орловым еще были посланы галеры, но и они ничего не могли поделать. Когда «Евстафий» сблизился с турецким кораблем, русские матросы и армейский отряд бросились на абордаж, но турки начали в панике бросаться в воду, а оставшиеся на корабле прекратили сопротивление и сдались.

Огонь на «Реал Мустафа» вырывался отовсюду. Капитан Круз перед лицом беды велел немедленно заливать крюйт-камеру (пороховой погреб) на «Евстафии и нужно было несколько минут, чтобы исполнить это приказание. Но судьба не дала этих нескольких минут, не успели матросы броситься к крюйт-камере, как вдруг огромная грот- мачта турецкого корабля рухнула и, перевалив через борт «Евстафия», упала на палубу русского корабля. Искры и головешки попали в крюйт-камеру… Раздался страшный взрыв, и вся верхняя часть «Евстафия» взлетела на воздух. Корабль в несколько минут полностью исчез под водой.

Капитана Круза силой взрыва швырнуло в воздух и бросило затем в море. Он был изранен и сильно обожжен, но у него хватило силы доплыть до обрубка мачты и это его спасло. Круза подобрало русское гребное судно. Он был один из немногих случайно спасшихся. Почти все, кто не оставил корабль до взрыва, погибли. Еще до взрыва адмирал Спиридов и Федор Григорьевич Орлов на шлюпке перебрались на корабль «Три святителя», так как командующий эскадрой по уставу не мог оставаться на аварийном корабле.

После гибели взорвавшегося почти сразу после «Евстафия» корабля «Реал-Мустафа», турки стали уходить к востоку. Турецкие корабли один за другим стали покидать свои места и отходить в Чесменскую бухту, которая в древности именовалась Эфесом. Командующий флотом Ибрагим Хосамеддин рассчитывал, что после ожесточенного сражения в Хиосском проливе русская эскадра не сможет атаковать его флот и положился на неприступность позиции у Чесмы, роковой, как оказалось бухты для турецкого флота.

Кстати, о ней самой: ширина Чесменской бухты у входа около 750м, а длина ее не превышает 800м. Турецкий флот стоял скученно в глубине бухты. Если вспомнить, что длина корабля 50-58м, можно представить, как плотно стояли корабли по ширине бухты.

С того момента, когда русские увидели отступление неприятеля по направлению к Чесменской бухте, Орлов, Спиридов, Грейг, Эльфинстон на совете решили, что они турецкие суда из бухты уже не выпустят, и что первый удар будет нанесен брандером. Было поручено подготовить четыре брандера, для чего использовали четыре греческих транспортных судна с огненным грузом. Их трюмы заполнялись серой и селитрой. В бочках- смола, в мешках – порох, палубы пропитывались скипидаром. Для проведения брандеров требовалось хладнокровие и мужество. Было решено назначить добровольцев из артиллерийских офицеров, среди таковых были отобраны капитан-лейтенант Дугдаль, лейтенанты Д.Ильин и Меккензи, мичман князь Гагарин.

Весь день 25 июня ушел на приготовления. Все четыре брандера были поставлены Орловым под общую команду Грейга, а также четыре корабля: «Ростислав», «Не тронь меня», «Европа», «Саратов», два фрегата и бомбардирский корабль «Гром». Брандеры должны были начать дело, а корабельная артиллерия докончить его. Для гребных судов тщательно отбиралась команда, которая должна была подвести брандеры к турецким кораблям. Люди для этих судов требовались крепкие — им предстояло выдержать жуткие минуты.

Наступила ночь — тихая, лунная. С русских судов в подзорные трубы видели, что турецкий флот стоит скученно. Попытались посчитать — выходило 14 линейных судов, два фрегата, шесть галер. Орлов видел, что неприятель оказывался сильнее.

Алексей Григорьевич не был моряком и не мог поставить себя в ряд со Спиридовым или Грейгом, однако знал, что только он может взять на себя ответственность за возможное поражение русской эскадры, которой негде будет в случае беды даже и разместить раненых, отдохнуть и чиниться. Прочной базы-то не было вовсе. Не впервые было Алексею ставить на карту и свою жизнь, и честь, и судьбы России. Но до сих пор выводили энергия, вера в себя, удача.

Сражение в бухте Чесма

В 11 часов ночи с 25 на 26 июня на флагманском корабле С.Грейга «Ростислав» появился на поднятом на мачте гафеле один фонарь. Это был вопрос: готовы ли к снятию с якоря? Тотчас же на всех кораблях появилось по фонарю на флагштоке. Это был ответ: готовы. После этого на «Ростиславе» подняты были три фонаря - идти на неприятеля.

Воспользовавшись полнолунием, русские корабли начали атаку. Сначала огонь вела одна «Европа» к часу ночи огонь открыли все корабли. Разгорелся ночной бой. Вскоре на одном турецком корабле загорелся парус на грот-марселе, сделанный, как и другие, из бумажной парусины. Словно белка по деревьям, огонь быстро скакал по снастям. Мачта, подгорев у основания рухнула на палубу, и вскоре весь корабль был объят пламенем. В этот момент с «Ростислава» запустили две ракеты – сигнал брандерам начинать атаку. Стрельба русских кораблей временно затихла.

Три брандера не достигли поставленной цели. Один был перехвачен турецкими галерами, второй сел на мель, третий был преждевременно пущен по ветру. Только экипаж под командованием Дмитрия Ильина полностью выполнил задание. Под огнем неприятельских орудий он подошел к огромному 84-х пушечному турецкому кораблю, борт о борт, «схватился» с ним. Его брандер плотно прицепился к борту неприятеля железными крючьями,Ильин бросил факел на палубу, поджег смоляные бочки, и отъехав с экипажем на шлюпке, еще остановился посмотреть, каково будет действие. Корабль, зажженный Ильиным вскоре взорвался, разметав пылающие обломки на палубы соседних кораблей.

После 3-х часов ночи русские уже не стреляли, а только издали наблюдали огненную стихию. Моряки обратили внимание в эти последние часы, что турецкие суда горели обыкновенно «часа по два и более, прежде нежели огонь достигал до крюйт-камер их; некоторые же сгорали по самую ватерлинию и только тогда взлетали на воздух. Крюйт - камеры запирались превосходно». Так пишет С.К. Грейг в своем «Журнале».

В течение последнего часа боя огонь пожирал один турецкий корабль за другим. Гассану не удалось вывести свои суда подальше от бушующего пламени. К несчастью для турок, наступил вдруг полный штиль и паруса бессильно повисли на реях.

Из журнала капитан-командора С.К. Грейга:

«Пожар на турецких кораблях сделался всеобщим. Турки прекратили всякое сопротивление даже на тех кораблях, которые еще не загорелись. Целые команды в страхе и отчаянии кидались в воду: поверхность бухты была покрыта бесчисленным множеством несчастных. Командор приказал прекратить пальбу с намерением дать спастись по крайней мере тем, у кого было довольно силы, чтобы доплыть до берега. Но страх турок был так велик, что они оставляли прибрежные батареи, и даже бежали из замка и города Чесмы, оставленных уже гарнизоном и жителями».

Бежали они в Смирну, куда принесли страшное известие.

В Смирне тотчас произошел кровавый антихристианский переворот, направленный прежде всего против греков, хотя среди христиан города Смирны были также сирийцы и армяне. Ярость турецкого населения была вызвана убеждением, будто именно греки просили Екатерину о присылке в Архипелаг русского военного флота.

Утром Алексей Орлов, его брат Федор и С. Грейг прошли на парусном катере к месту ночного побоища. Орлов приказал подобрать в море раненых турок и «перевести на корабль для перевязывания ран и оказания помощи». Спасенных таким образом было много, и когда они поправлялись, «большему числу из них от высочайшего имени была дарована свобода». Так доносил Орлов в Петербург.

Екатерина, как и Орлов и Спиридов, решила оставить флот в Архипелаге, пока не будет заключен мир с Турцией. «Флот наш разделяет неприятельские силы. Порта, не знав куда намерение наше клонится, принуждена усыпать военными людьми все свои приморские места как в Азии, так в Европе», -писала Екатерина А. Орлову. Императрица согласилась с мыслью Орлова по поводу установлении блокады пролива Дарданеллы. Поэтому те суда, что у турок остались, или были выстроены или куплены после разгрома при Чесме, прятались в Мраморном море и в Босфоре по ту сторону Дарданелл. Турки оставались закупоренными у Константинополя до конца войны. Укрепиться, правда, на материке не удавалось: десанты приходилось принимать обратно на корабли — слишком мало было налицо русских регулярных сил. Зато на море русский флот не встречал уже никакого сопротивления.

Русские суда «шарили берега».

Дневник капитана «Трех святителей» Степана Хметевского говорит об эффективной блокаде на Архипелаге, установленной русским флотом, взявшим множество торговых судов с товаром, причем суда были потом причислены к русскому флоту, а товар конфискован. Брали и фрегаты, когда те осмеливались показываться. Орлов обыкновенно отпускал на волю турок, которых брали в плен албанцы, действовавшие в помощь русским.

Однажды турецкий паша в благодарность прислал Орлову лошадь в нарядной упряжи, а адмиралу Спиридову кинжал. Паша при этом спрашивал: приказано ли ему будет жить поблизости, или удалиться, и прибавил, что «он русских не опасается, а боится албанцев». Орлов ответил, чтобы «паша жил безопасно», и тоже послал подарок. А русский флот запасся там свежей водой.

Было замечено, что русские к концу войны бывают обыкновенно еще сильнее, чем вначале. Петербургское адмиралтейство после посылки трех эскадр в 1770 году и после посылки четвертой эскадры в 1772 году, оказалось в силах отправить в Архипелаг еще и пятую. Ее в октябре 1773 г. повел герой Чесмы контр-адмирал С. Грейг, вызванный в свое время в Петербург. Но этой эскадре, явившейся в Средиземное море к самому концу войны, уже не пришлось принимать участие в блокаде Дарданелл, для усиления которой ее и выписывал Алексей Орлов. Тем не менее, прибытие эскадры С. Грейга накануне мирных переговоров с Турцией явилось полезной демонстрацией готовности России продолжать, если понадобится, войну с полной энергией.

Длительного, прочного результата «навсегда» это пребывание русского флота в Архипелаге дать не могло. Русские не располагали там сколько-нибудь серьезными силами. Победоносный флот не мог никак заменить отсутствие армии.

28 июля к русской эскадре адмирала Елманова, стоявшей на острове Тассо, подошла турецкая полугалера с белым флагом. На ней прибыл майор Белич (серб на русской службе) с письмом от фельдмаршала Румянцева, в котором говорилось, что 10 июля был заключен мир с турками. Кампания в Архипелаге закончилась.

В июле 1774 году в деревне Кучук-Кайнарджи на берегу Дуная был заключен выгодный для России мир с Турцией. К России отошли ключевые крепости Керчь, Еникале, Азов, Кинбурн, она получала часть Черноморского побережья между Бугом и Днепром и прочее. Русским торговым кораблям предоставлялось право свободного прохода из Черного моря в Средиземное. Крымское Ханство становилось полностью независимым, а спустя девять лет Крым перешел к России.

Взамен обширных для России приобретений, Турции вернули Архипелаг, и наши суда потянулись к западу, чтобы через Гибралтар, Атлантику, через проливы, по Северному, Балтийскому морю вернуться домой. Флот шел с большими задержками, испытывая бури. Но враждебных нападений от испанцев и французов на этот раз русский флот опасался меньше. Англия была уже накануне войны со своими североамериканскими колониями и имела все основания подозревать Испанию и Францию в самых враждебных намерениях. Поэтому позволить им истребить русский флот англичане ни в коем случае не желали. И флот вернулся домой никем не потревоженный. Это было достигнуто русской дипломатией без малейших жертв, уступок и обещаний в пользу англичан. Именно русская дипломатия расчистила и облегчила путь адмиралам и доблестным балтийским морякам.

В 1775 году императрице доложили, что вице адмирал Елманов благополучно привел в Кронштадт последние корабли из Архипелага. Награды щедро посыпались на участников экспедиции.

Адмирал Хметевский Степан Петрович

Алексей Орлов получил Георгия 1-й степени и наименование Чесменский. Георгиевскими крестами и другими отличиями были почтены Спиридов, который получил звезду Андрея Первозванного, Грейг – Георгия 2-й степени. Награждены были капитан «Европы» Клокачев, командир «Евстафия» Круз, командир «Трех Святителей» Хметевский, командир «Ростислава» Лупандин, командир «Не тронь меня» Бешенцов, герои брандеров Ильин, Мекензи, Дугдаль.

Первая русская экспедиция в Архипелаг завершилась. Награждены герои, а горизонт истории освещали уже новые имена, среди которых восходила звезда молодого лейтенанта Федора Ушакова.

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх