ЛГБТ покорило всё же олимпийские вершины. Остаётся только вопрос – долго ли мы будем ещё рыдать по трупу олимпийского движения как такового? Не пора ли закопать?
21 июня Олимпийский комитет Новой Зеландии постановил, что 43-летний/яя Лорел Хаббард примет участие в Олимпийских играх. Он/она будет соревноваться в женской категории до 87 килограммов. Хаббард до 35-ти лет был мужчиной, и звали его Гэвин. Правда, выше серебра Гэвин в своей карьере не поднимался, а вот Лорел уже брала и золотые медали.
Бороться за право потягаться с женщинами на Олимпиаде Гэвин, т.е. Лорел, добивался давно. Но только недавно МОК разрешил жертвам современной пластической хирургии и адских порций гормонов участвовать в соревнованиях.
Забавно, что единственной организацией, которая решила воспротивиться такому нововведению, стала австралийская Save Women’s Sports Australia, занимающаяся проблемами женского спорта. Правда, ЛГБТ-тусовка быстро загнала барышень «за Можай».
Вполне ожидаемо, как местная, так и зарубежная общественность, задалась вопросом, как этот гормональный мутант, в крови которого целая химическая лаборатория, вообще способен соревноваться не то что с женщинами, но даже с мужчинами… Как такое возможно? Остался ли спортивный соревновательный дух на Олимпиаде? Но чаще всего просто спрашивали – что же такое происходит?
В общем, скучно, девочки… или мальчики, или, кто вы там… Автор много лет подряд утверждал, что Олимпизм как движение гармоничного развития тела и духа умерло. И умерло давным-давно. На донышке ещё булькают остатки репутации, романтизм честной игры, килотонны рекламы и лица известных спортсменов, которые по гамбургскому счёту просто выжимают последние центы из своей былой славы.
Хоронить истинный Олимпизм начали во второй половине 20-го века. А главным могильщиком был Хуан Антонио Самаранч, выходец из семьи текстильного фабриканта, превративший МОК в доходный бизнес и лоббистскую структуру. Карьеру Самаранч начал строить при диктаторском фашистском режиме Франко, лишь позже он по случаю перетёк в МОК.
До прихода Самаранча МОК был слабой организацией, но относительно честной и сохранившей романтизм своего основателя – Пьера де Кубертена. Хуан начал убеждать страны, что игры будут зрелищными и смогут принести доход. Для этого из хартии отца-основателя вытравили понятие «любитель», а позже открыли двери для «профессионалов».
Самаранч долгое время был самым настоящим коммивояжёром, который торговал Олимпиадой оптом и в розницу. Миллионы потекли в бюджет МОК от продажи прав на трансляцию и разнообразной сувенирной продукции. С радостью Хуан обвенчал олимпийское движение с компаниями вроде Nike. В общем, большой бизнес основательно вполз в Олимпизм, а вслед за ним неизбежно вошла политика.
Глава МОК даже официальную олимпийскую символику, которая должна объединять народы, просто-напросто приватизировал и, конечно, приторговывал ею. Так что, если вы надумаете использовать знаменитые пять колец, то, либо заноси в кубышку олимпийского чиновничества, либо ждите проблем. В итоге МОК сам стал субъектом политики. Именно Хуан ввёл практику дисквалификации целых стран, которой сейчас спекулируют все, кому не лень.
Конец закономерен. Насквозь политизированный комитет следует в курсе современной конъюнктуры без оглядки на хартию. Ничего прежнего в Олимпиаде не осталось. Спортсмены стали бизнесменами, готовыми топить своих коллег, спортивные чиновники – жадными бюрократами, а сама Олимпиада имеет больше общего с Евровидением, чем со спортивным соревнованием, столько же политики и отныне такое же количество фриков. Так много ли нам чести нести флаг на таком сборище?
Сергей Монастырев
Свежие комментарии